... «частная жизнь» в исторической науке.
«Частная жизнь» человека относительно новая область в исторической науке. В ней рассматриваются такие темы как любовь, семья, внебрачные связи, отношение между родителями и детьми, положение в семье стариков, возрастные переходы, и т.д.
На какие источники опирается при этом историческая наука?
На дневники, мемуары, частную переписку, автобиографии, жизнеописания. Если нет таких источников, «частная жизнь» остается непроницаемой.
Мы подошли к очень важному парадоксу.
«Частная жизнь» по определению закрыта от посторонних глаз, она избегает публичности, снаружи не должно быть видно, что происходит внутри. Но с какого-то времени, в каких-то культурах, «частная жизнь» начинает раскрываться. Будто стремится к тому, чтобы «снаружи» узнали, что происходит «внутри».
Рискну предположить, что «относительно новая область исторической науки» возникает там и тогда, где и когда частное и публичное больше не могут оставаться изолированными друг от друга. И как первый шаг, частная жизнь начинает «говорить» о себе.
Начинается это с отдельных людей, постепенно распространяется и на общество. Там, где общество способно распознать себя.
…когда «тепло» принимают за «свет»
Повторю, не столько собираюсь рассказывать о том «как у других», сколько пытаюсь понять «что у нас не так». Поэтому что-то опускаю, что-то, напротив, выпячиваю.
У Ханны Арендт есть мысль, которая меня поразила. По ее мнению, если происходит коллапс публичной сферы, люди реагируют на него навязчивым сближением друг с другом, они принимают «тепло» за «свет», живут в «безмирности» (worldliness), которую можно назвать «формой варварства».
Для Арендт коллапс публичной сферы есть признак «темных веков», когда историческое время буквально проваливается в «черную дыру».
Задумаемся.
Семья – это прекрасно. Мы нуждаемся в тепле, которое возможно только дома, в кругу родных людей.
Мы ходим в гости, мы принимаем гостей, чтобы поделиться своим теплом, чтобы получить тепло от других.
Но, стоп.
Попробуем отличить «тепло» от «света».
Без публичной сферы «тепло» внутри семьи рано или поздно начнет иссякать.
Без публичной сферы действия «для всех» невозможны, они подменяются притворным «теплом» в отношениях с «другими».
И не следует обижаться, если одна из самых мудрых женщин ХХ века, отсутствие публичной сферы называет «формой варварства».
… казус
История, соответственно историческая наука, меняется с изменениями, которые происходят в обществе.
Если раньше история довольствовалась тем, чтобы рассказать «как это было», то теперь она попыталась разобраться, что чувствовали при этом люди, которые влюблялись, создавали семьи, писали друг другу письма, делили имущество.
Если раньше история ограничивалась описанием массовых феноменов, то теперь она стала переносить акцент на отдельного человека, на его восприятие.
И вновь рискну предположить, что историческая наука изучающая «частную жизнь» будет меняться не только в зависимости от того, появятся ли в той или иной культуре дневники, мемуары, письма. Если люди хотят рассказать о себе, то, рано или поздно, они захотят разобраться в самих себе. Это зафиксирует культура, этот вызов воспримет историческая наука. В противном случае за историю будут выдаваться мифические (не в смысле ложные, а в смысле мифологизированные) победы над врагами…
А пока…
Меня обрадовало, когда прочел, что историческая наука, изучающая частную жизнь, стала обращать особое внимание на казусы, т.е. на случаи нарушения общепринятых норм.
Конечно, здесь возникает масса подходов, соответственно, масса вопросов.
В одном случае казусы говорят о людях решительных, способных пойти против общепринятых норм. В другом случае, казусы становятся почти нормой, и в подобном обществе вскоре перестанут восприниматься как казусы.
В одном случае, казусы остаются случайными, и резонанса в обществе не производят. В другом случае, казусы демонстрируют возможность взлома консервативных традиций, становятся импульсом для «исторического движения культуры».
Во всех случаях, самое главное, чтобы культура обладала бы памятью, способом запоминать все неожиданное и транслировать этот опыт от поколения к поколению…
Yazıdakı fikirlər müəllifin şəxsi mülahizələridir.